Привет, люди. Не знаю как все, но я тот странный человек, который вырос на искусстве Голливуда, и очень любит креативную Америку/Европу, их творческий народ и его нестандартный подход к искусству, а мнения коррумпированных коммунистических расистских фанатиков с извращенным представлением о патриотизме меня мало волнуют.

Такие артисты как, Мэнсон, Эминэм, Оззи, Корн, Слипкнот, Элис Купер, Майкл Джексон указали мне дорогу в личный музыкальный мир, в фантастический ад свободы. Благодаря перечисленным именам я сотворил персонального Христа, и персонального Люцифера, в которых заключил себя. Я взял Христа и Дьявола, состоящих из золота фантазий, и спрятал их в шкатулку, где лежали ноты жизни, однажды показанные мне гостем, увенчанным ожившим телом чёрной справедливости. Речь в истории, пойдет о друге и учителе – Брайане Хью Уорнере. В мире он известен как - Мэрилин Мэнсон.

Однажды сказочник Брайан пришел в несуществующий хрустальный дом, который стоял достаточно далеко от нашей улицы, от серого здания, от квартиры оживших человекообразных роботов. Мэнсон, к сожалению, пришел в мою жизнь не для того, чтобы убить семью. Номер коммунальной квартиры написан красной маминой губной помадой на серой, грязной, облезлой двери. Хрустальный фасад красив и в те мгновения, когда хрусталь наполнялся чей-то кровью, мы с музыкой улетали в сказку, где можно увидеть абсолютное ничего, где можно исследовать бесконечное небо, свернутое в сигарету. На небе обязательно встретишь обезьяну Чарли, торгующую пряниками на истлевшем базаре. Можно чувствовать и творить антихристианский ад, полностью лишенный кретинов, но выражающий сутью смысл искусства. Хрустальный дом с кровью - это летающий организм из страны чудес. Давным-давно там жила мертвая Алиса, а мы играли в пиратов.

Сидя в стенах квадратного города с грязным морем, я осмотрел чуть ли не весь мир и увидел, что все, копошась как насекомые, что-то в нем ищут. После многотысячного прослушивания пластинки «Portrait of an American Family», безумец устроил динозаврам вечеринку. Там он заявил низшему человечьему обществу о принятии высших статусов разнообразия. После юный демон сказал сверхъестественным явлениям, что не станет открывать кран газовой плиты. Нет больше смысла взрывать коммунальную квартиру. После «Portrait of an American Family» я чудом чётко понял для себя, что не стоит тратить поиски правды вселенского уровня на поиски чужого тлена. Даже если вымирающие механические мутанты изнасиловали при тебе родную мать, всё равно не стоит тратить на них оставшиеся огрызки насыщенной возможностями жизни. Ведь лики Мести безграничны. У каждого такого лица в наличии многомиллионные и оригинальные способы сотворения оружия безвозвратного уничижения. Патронов и червей много. Хватит на всех.

Я предпочел самую страшную маску монстра изнасилованной правды – это рок-музыка. Звезда рождает звезду.

После путешествий с руководителем эпатажа в запутанных вопросах стеклянного города, я решил убить в себе христианского бога, и самому стать творцом. Пока дышу и стучу степ сердцем, миссия моя творить то, что разрушает, ибо в руинах прошлого к небу свои головки подымают самые красивые цветы. Они грустные, ибо ждут неотвратимого падения бомб.

Посыл альбома «Portrait of an American Family» не был уроком № 1, так как это не тот альбом, который познакомил меня с творчеством Брайана. Первая пластинка, с которой начался мой «второй» долгий и трудный путь из ада, называлась «Mechanical Animals».

12 лет. Ребенок в рваных лохмотьях волочился вдоль витрины магазина «Диски и Кассеты» и случайно задел упаковку компакт диска. Упаковка упала на шерстяной пол, разбилась на две половины. Выкатилась аудиопластинка. На тыльной стороне красовалась инопланетянка с волосами ядовитых цветов. Продавцы и похожий на резину охранник натолкали мне ударов в спину и заставили купить. Я собирался тогда взять вторую часть фильма «Парк Юрского Периода». Динозавров и драконов, разнокалиберных монстров, разнообразных маньяков и изысканных разновидностей чудищ люблю поныне. Пришлось вместо просмотра обожаемых сцен, где ящеры рвут на части ненавистных людей, слушать новую музыку.

В абзац кину факты: в 12 лет ребенок начал мастурбировать после прослушивания альбома, отшельник познал суть собственного члена и как по-разному и с пользой можно применять столь чудесный орган. Благодаря инопланетянину по имени Омега, который объединил в себе два имени — Мэрилин и Мэнсон, я узнал о двух значимых фигурах Голливуда. Эти личности, задолго до эпохи Стивена Спилберга и его великого «Парка Юрского периода», оказали огромное влияние на поп-культуру своего времени. Когда я впервые узнал, кто такая Мэрилин, это было, как открыть для себя что-то невероятное, словно найти новый светлый мир. Она не просто актриса, она воплощение черно-белой магии. У неё такая удивительная внешность – золотистые волосы, ослепительная улыбка и глаза, которые, кажется, могут заглянуть прямо в душу. Но дело не только во внешности. В её фильмах чувствуется что-то большее – она вроде бы играет обычных персонажей, но делает это так, что не можешь оторваться.

Теперь Мэрилин была как яркая звезда, которая светит даже в самый тёмный момент. Её харизма просто завораживает, и, кажется, что она способна сделать мир чуть-чуть лучше, просто появившись на экране нашего старого черно-белого телевизора. Когда смотришь на неё, хочется узнать больше, понять, что скрывается за бесцветной улыбкой. Она была не только красива, но и загадочна, и, наверное, поэтому её так много людей любили.

Чарльз Мэнсон казался мне похожим на Иисуса, в которого теперь так рьяно верила моя мама. Я представлял его как Иисуса, за которым следуют дети. Дети, которые курят что-то запретное. Дети, которые ругаются словами, которые нельзя использовать в присутствии взрослых. Чарли не выглядел как убийца. Он скорее казался мудрой противоположностью. Он был тем, без чего этот мир не имел бы смысла, не мог бы существовать.

Мэрилин – это как первая влюблённость, та, о которой помнишь всегда. Именно Marilyn стала первой женщиной, на которую у меня случилась дебютная эрекция. Именно Marilyn являлась первой леди, на которую через тридцать минут я успешно кончил и капли спермы умственно отсталого отпрыска пролились на искалеченную кровать. Диск играл в проигрывателе времён, а колонки успешно не давали соседям понять, чем я у себя в комнате занимаюсь.

«New Model N°15» - не знаю почему, но мне, двенадцатилетнему исследователю цивилизации современных куртизанок, данный трек показался неограниченно сексуальным. Даже индивиды мужского пола казались мне тогда дичайше сексуальными животными с воображаемым весом кала на их обезображенных от порезов и увечий лицах. У меня гетеросексуальная ориентация, но вид сильного непобедимого врага в самых униженных формах вызывал крепкое членостояние.

История знакомства с творчеством Marilyn Manson постыдна как старый извращенец из заваленного материнскими лохмотьями подвала. В тот момент, когда я, ничего не подозревая, лежал на маминой кровати, в DVD-проигрывателе играла пластинка "Механические животные", время будто замерло. Черно-белые фотографии Мэрилин Монро и старые снимки родной матери в купальнике, где она была так прекрасна и полна жизни, завораживали меня. Я позволил себе насладиться моментом и начал мастурбировать, погрузившись в фантазии о Мэрилин и моей собственной матери, молодой и сексуальной. Моя мама в молодости и молодая Мэрилин были чем-то похожи своими телами. Внезапно тишину нарушили металлический звон ключей, и последующее за ним появление матери, вернувшейся со службы в баптистской церкви. С ужасом и яростью в глазах, она тогда набросилась на меня и сильно избила.

Я попытался спрятаться от ее гнева в пустом, нерабочем холодильнике. Там, в холоде и тишине, я тихо стонал от боли, проклиная мать. Моя кровь смешивалась со слезами, стекая по лицу, и я чувствовал стыд и унижение. Я был как ребенок, пойманный с конфетой в руке. Только вместо конфеты, к нашему всеобщему сожалению, ребенок держал в руке член. Мое слишком раннее взросление мама не оценила. В ее руке была библия, а в глазах – красное презрение.

Три месяца спустя я понял, что Manson не женщина вовсе, но существо даже не среднего, а мужского пола. Годами позже в вузе, лучший студент факультета и чемпион мира по степу Сергей Остапенко сказал мне, что Manson это совсем не псевдоним персоны даже, а наименование проекта.

В интернате Брайан Хью Уорнер стал мне единственным другом. Понеслись бунт и угар на все 100500 по шкале беспредельности. Одноклассники смеялись с меня. Они подкидывали в мой портфель мобильные телефоны наших девочек. Не подозревая о закадычном чувстве юмора ровесников, я покидал территорию школы. Меня ловили, обвиняли в воровстве, а затем следовала расправа в виде избиения ногами и насильственного кормления землей. В рот не попадало. Удары переносил стойко. Их унижения кидал им обратно в лицо. Огрев меня несколько раз обувью по губам, коллеги по партам расходились. Окровавленный грязный ребенок возвращался домой, и через спящую в обнимку с бутылкой водки мать, проходил в свою половину комнаты, где иногда можно было окружить себя круговоротами секунд и грезить.

Когда ты не такой как все, ты для них становишься порождением тринадцатого круга ада. Ты чувствуешь, как в школе все взгляды стремятся к тебе, как пираньи на брыкающуюся тушу упавшего в реку раненого животного. Ты слышишь зарождение самых омерзительных сплетен, и это происходит слишком близко и очень далеко от тебя. Ты не можешь исчезнуть, ты можешь только орать, хотя в жестокой вселенной людей и их отпрысков, никто не услышит даже микроскопического звука из твоей раненой глотки. Ты становишься монстром в резервуаре с электрическими угрями. Ты превращаешься в безумного клоуна с многотысячным слоем масок на смятом как квашеная капуста лице. Ты юродивый инвалид, у которого сломано все, даже сердце вскормлено гнилью и проткнуто десятками ржавых гвоздей. Ты то, что когда – то было невинным младенцем, которого может быть все любили и восхищались твоей первозданной невинностью, но это было так давно, что никто и никогда не вспомнит об этом. Музыка предложила совершить побег из городов обыденности, чтобы хоть где – то и в чем - то сохранить меня ребенком, и я ей не смог отказать.

Слушая запись третьего альбома, я еще не знал английский. Доступа к интернету не имелось. 8 класс. Странно на душе, когда осознаю, что чудеснейшим образом понимаю смысл некоторых близких мне по фонетическому звучанию песен. Песни дарили анестезию от физических и духовных ран. Инопланетянин с обложки говорил, что школьная любовь к Елизавете и Анастасии - зловонное омертвевшее, чересчур опасное нечто и его следует срочно ампутировать, пока не будет слишком поздно. С Лизой и Настей ассоциировалась песня «Great Big White World». Они не привязаны ко мне, а я Земля, которую в прошлой жизни, может быть, когда-то любили. Я, маленький много раз плакал под эту колыбельную, ибо она похожа на слезы тысячи планет. Еще эту песню я часто слушал сразу после того, как мой второй отчим - садист убивал у меня на глазах очередное животное, которое я притаскивал в дом, дабы любить, дружить и учиться прочим лицемерным на сегодняшний день, почти не существующим в человеческой природе чувствам. Он отрезал черепашкам головы, топил в железном тазе котят, давил армейской обувью щенков. Пока второй отчим живьем расчленял маленьких животных, я убегал в ближайшую музыкальную лавку и там, оцепеневшим истуканом внимал самый красивый в мире - «Great Big White World». Не снимал с головы наушников до тех пор, пока меня полураздетого не выгоняли обратно в мороз. Единственное, что я мог предпринять против окружающего меня тогда насилия, это банальный побег внутрь себя.

Когда-то давно из-за разногласия нормальный первый отчим ушел от матери. Через пару месяцев после расставания мать сошлась с тем русским офицером, который решил попытать счастья в Украине. Я рассчитывал на нейтральное отношение к личным пространствам. Но что – то пошло не так. Скоро я узнал, что понятие «Русский отчим» представляет на самом деле. Это право быть избитым табуретом за мирную потребность в творчестве. Это право не иметь своего мнения. Это право вообще забыть о наличии естественных прав и свобод ребенка. С этой отправной точки, пожалуй, начнём историю одного украинского неформала из города Одесса – лжечеловека, в душе которого созревает связка голодных мстительных бесов. Демон мести - именно так я называю себя большую часть моей спиралевидной жизни, начиная с осознанных лет. Прохожим все время непонятно, сколько мне от роду. Некоторые особи женского пола давали мне по семнадцать, а то и по пятнадцать. Леонид – это последний вариант имени, который к счастью вошел в действо. Безумная мать хотела окрестить меня Дионисом в честь древнегреческого бога виноделия. Ещё ей приходили в голову малоадекватные мысли назвать меня Зевсом, Посейдоном, Гермесом, Аидом и прочими пафосными именами богов/героев Эллады. Может быть, это было бы и хорошо, но только не для нашего современного быдло - общества. Её выбор, к счастью, нашел «стоп» на «Леонид». В детстве имя ужасно не нравилось. Сейчас, честно, я горд, что ношу такое царское имя - первый знак необходимости шагать по стопам королей.

Текст содержит в себе несколько инакомыслящую морфологию. Это не просто статья, так как я не собираюсь связывать жизнь с грязью журналистики. Это даже не рассказ, хотя спокойно носит его основной признак. В своем роде это эссе, скрещённое со смешанным литературным жанром автобиографического характера, имеющее цель на примере моей жизни показать истинную концепцию творчества смелого музыканта, не боящегося критиковать смертельно опасные институты, но ставшего в итоге жертвой клеветы религиозных радикалов и недалеких умом обывателей. Бесит унылая, абсурдная, тупая и бессмысленная ложь, которая в стиле людской недоразвитости всегда и везде окружает не только Мэнсона, но и других начинающих и желающих свободно высказываться талантливых артистов. Эта история для вас, испорченные дети, любящие и ценящие правду. История, которая актуальна, на мой взгляд, не только для рок-музыки, но и для всего современного искусства.

Ангел Тьмы в христианском Аду.

Мэнсон – один из самых удачных и концептуальных в истории рока «проект». Это достоверное отражение сути бытия человечества, которое можно интерпретировать как абсурдный театр в новаторской форме. Добро и Зло, Земля и Небо - такие понятия обобщает в себе музыкальная история американского мастера шок - рока, которая живет в трёх слоях атмосферы мирового шоу-бизнеса. Первый слой – музыка и лирика. Второй слой - эпатаж. Третий – слухи в форме мифов и легенд об иллюзорности которых в 1996-м году мало кто имел хоть малейшее представление. Третий слой - мой самый любимый, так как он не позволяет умереть таинственности в повествовании Антихриста-Суперзвезды, потому что этот альбом – бомба замедленного действия в руках невежественного христианина, это интересная идиллическая форма мести за человеческое лицемерие, соизмеримое разве что с газовыми камерами пришлых диктатур. Антихрист – это братская карательная операция для человеческих душ, открывающая чёрную машину времени, где в хищном прыжке притаилась зловещая тайна. А в этой тайне есть ещё одна тайна, а там ещё и ещё тайна, способная ослеплять и вводить зомбированную личность в заблуждение, дабы в темноте найти финальную зловеще улыбающуюся матрешку и в последней стадии высвободить настоящего себя. Никто и ничто не встанет на пути у нашей свободы владеть правдой об устройстве мироздания – истиной, которую человек нашел самостоятельно, а не те, кто порой не брезгует сексуальным насилием над маленькими мальчиками. Если нам всем сильно повезёт, миром будет править рок-н-ролл. В конечном счёте, дай Дьявол, цивилизацию возглавит искусство. Творческий образ жизни каждого гражданина Земли – вот что будет в далеком будущем, если конечно нам всем ооочень хорошо повезёт. Да придет Антихрист - освободитель!

С таким явлением, как вирус религии, я ознакомился, будучи учеником санаторной школы-интерната, где учились дети среднего материального достатка, а я и безумный Макс – сирота с отсталым развитием, были самыми бедными в классе, прямо как Кенни из милого американского городка Южный парк. Как выше упоминалось в предисловии, нас на протяжении всего обучения считали отстоями. Большинство руководствовалось позицией, исходя из которой, доминировало мнение, что таких детей как я с рождения необходимо отдавать на кормежку смерти.

Моя мать – в прошлом цирковая артистка, проработавшая воздушной гимнасткой на аренах СССР более 30-ти лет. В итоге получила травму позвоночника. Она свалилась из-под купола цирка и чудом осталась живой. Уже тогда, когда сын учился в восьмом классе, мама помешалась на религии и сошла с ума. Сначала ударилась в православие, потом в протестантскую струю адвентистов седьмого дня, примкнула к свидетелям Иеговы, потом в астрологию, потом в белую и черную магию. Нечистоты перемешались в мало что понимающей голове, и результат не заставил себя ждать. Нарисованные обитатели подземелья жили в лабиринтах детской психики, воевали там, совершали подвиги против жестокого, разрушающего природу человечества. Помню, был у меня маленький столик. В десять - одиннадцать лет я продолжал забавляться на нем. Мать, пока она сама и ее жизнь ещё не съехали с рельс, водила меня в творческие кружки. Там я генерировал первые эскизы уважаемых представителей нечистой силы. С пластилиновым счастьем я непринужденно дурачился, разыгрывая для себя и для мамы примитивные спектакли. Валентина имела честь наблюдать представления следующих содержаний: «Убийство одноклассников», «Мёртвый президент и Лиза», «Мой лучший друг - Фредди Крюгер». В настольных спектаклях маленький кукловод жестоко высмеивал неугодные ему понятия.

Однажды играя в театр, я показал маме сцену, в которой Иисус - трансвестит, исполняя роль учительницы, растлевал пятилетнего мальчика. По сюжету - все публично и на глазах у детей. Раскаиваюсь в спектакле. Подозреваю, что именно эта наивная детская игра хорошенько испугала мать и подтолкнула совершить первый шаг в религию.

Я непросто любил рисовать. К изобразительному искусству прибегал с ярой маниакальностью. Рисовал ящеров везде, где только мог. Прячась от желающей избить меня подвыпившей мамы, я закрывался в общественных туалетах, доставал из трусов тетрадь и ручку, после чего принимался творить дальше. Аналогичное действие происходило в стенах школы. Одноклассники в спортзале играли моим портфелем в баскетбол, а меня выгоняли. Я бежал в уборную, запирался в кабинке и сидя на корточках, брал листок в клеточку, вырисовывал групповое изнасилование школьной королевы стаей детенышей тираннозавра.

Ребенок активно строил личный мир, такой себе собственный маленький ад, где ему было хорошо, где он никого не боялся, где его никто не мог обидеть. В четыре года я изрисовал динозаврами все обои, в шесть лет эти обои были заставлены первыми слоями хлама. Мать обеднела. Поэтому, когда сыну исполнилось семь, она активно тащила домой всё, что можно поднять женской силой. Месяц пожирал неделю, а жизнь превращалась в желудок. Мама заполняла нашу комнату хламом, а я сидел за тем, зачем разрешалось сидеть беззащитному мальчику, рисовал немыслимых существ.

К четырнадцатому дню рождения комната разделена на четыре части – вдоль и поперек. Огромные деревянные баррикады разрезали пространство, причиняя всему, что у нас находилось, изуверский дискомфорт. Одна нелепейшая пластина пролегала по всей длине комнаты горизонтально в метре от потолка. Мать задумала сотворить там третью спальню для несуществующего брата. У нее образовался живот. Мать думала, что забеременела, а на самом деле это опухоль провозгласила себя королевой ее брюшной полости. У меня на глазах она постоянно трахалась с молодым двадцатилетним любовником, изменяя второму мужу по гражданскому браку. Мать надеялась завести еще одного ребенка. В отдельной истории из будущего выяснилось, что в ее матке все же созревал зародыш, который на каком-то месяце умер, сгнил, и, не подозревая наличия суровой реальности, мать еще очень долго носила его в себе. Выносила мама рак, а не брата. А я до сих пор, не знаю, правдивой ли была эта история.

14 лет. В полупьяном состоянии Валентина Николаевна приходила в детский лагерь «Ореховая роща». Чтобы читать бред о таинственной Анастасии, она уводила меня в полуразрушенную беседку. Царило безлюдье. В нелюдимом месте и в нелюдимом состоянии она предлагала мне испить несуществующего молока из своей маленькой уродливой недосексуальной груди. Она снимала с себя верхнюю часть одежды, обнажая отвратительно бело - рыбье тело, а я в ужасе убегал от неё и прятался в тёмных глубинах лагеря, дабы сам христианский бог затруднился меня отыскать. Чёрная часть автобиографии, смешанная со свежей спермой, выплавлялась на трупе мертвой старухи – саркастическая интерпретация жизни в жанре абсурда.

Очередная двухметровая деревянная махина разделила комнату поперёк, отделяя часть окна от входа. Около двери на подобии кровати спала страшная мать, а около окна на подобии кровати спал несчастный сын. Кровать сына – два поломанных холодильника с мертвыми крысами, соединенные червивой фанерой. В области «кровати» матери территории было значительно меньше, нежели в области «кровати» сына. Область матери включала в себя столовую и хранилище пищевых нечистот. Мать редко совершала покупки на привозе, потому что на привоз она ходила не покупать, а побираться. Иногда Валентина Николаевна прибегала к воровству. Торговки часто ловили ее на преступлении. Жирные бабы, как куры на лису, гурьбой накидывались на нее и избивали ногами. Сын стоял в стороне, рот как будто зашили, а сердцевина на разрыв аорты взывала о помощи. Никто не слышит. Взрослые бредут мимо. У них свои дела. На улицах Одессы доброте нет места. Дни заканчивались в отделении полиции. Лицо матери истекало кровью, а безрукая детская душа проклинала бога.

С каждым годом Валентина комично деградировала разумом и телом. Наряжалась донельзя стыдно и странно: длинные уродливые юбки из цыганского гардероба, черные джинсы обтягивали ее тонкие ноги и выпуклый живот, майки зарубежных производств, а также прочая приторная одежда из мусорников. С каждым годом она приносила в коммуну, и в нашу комнату, всё больше и больше выброса. Восемнадцать квадратных метров исчезли с лица пространства. В живых осталась жалкая горизонтальная щель шириной в полметра. Высота дегенерировала синхронно с шириной. Четырнадцать с половиной лет. Высота комнаты составляла менее двух метров из существующих пяти. Под конец ее жизни комнату трудно описать литературными словами.

Вещи! Тонны вещей! Гнилые вещи повсюду, гнилые вещи вдоль и поперёк, гнилые вещи гниют, воняют. Комната сдавливает, убивает. Степень бронхиальной астмы у неё и у меня вырастает из преисподних низов ада до святых высот коррумпированного неба. Сам ублюдок Иисус как юла вращается в свежей небесной могиле от незаконной громкости приступов удушья. Скорая помощь приезжает через каждые сутки. Приезжает днем в период жаркого солнца, и ночью во время танца звезд. Медсестра экипажа делает уколы в вену на кухне, так как в комнату они зайти не могут. Вены ребенка и вены матери синие от синяков и царапин из-за множества раз пролетавших мимо цели игл. Скорая, матерясь, уезжает. Ложимся спать средь тонны перепрелых тряпок в конуре, куда человек едва ли сможет пройти и то только боком, только в низком поклоне сужающейся безысходности. Полноценному мужчине к нам не протиснуться. Приступ через гортань легко залазит в легкие, а действие лекарства покорно отступает.

Относительно вещей мать не унималась вплоть до самой кончины, которая к превеликому счастью состоялась в 2005-м году, зимой, в декабре месяце. Я пытался ее остановить, пытался заставить прекратить этот деструктивный образ жизни, но каждая попытка заканчивалась избиением тяжелыми предметами по коленным чашечкам. Потом мать закрывала меня на ключ в комнате, а сама могла пропасть на пару недель. После того как заканчивались скисший рисовый суп и червивая рыба мне приходилось грызть мыло и заедать его выкручивающий вкус остатками зубной пасты. На протяжении скорбного периода сын плакал только два раза. Продолжительность плача – менее десяти минут. Плакал не из-за горести потери, а потому что остался один, было нереально страшно за пока не принадлежащую мне дальнейшую жизнь. Не хотелось умереть, валяясь под забором голодным, холодным и кем-то изнасилованным. В Одессе насильственный гомосексуализм среди бездомных процветает в духе американской демократии. Мать, как сказали христиане, ушла в ад - скончалась на квартире знакомых, у которых мы жили несколько месяцев из-за того, что ей казалось, будто нас хотят убить. Нас хотели убить в меньшей степени из-за квартиры. В большей степени хотели прикончить из-за антисанитарных условий. Мы кочевали от одних людей к другим, пока последние нас не спускали с лестницы. Неделями шатались по ночной Одессе, уходили в глубинные небезопасные районы, спали под лавками одиноких остановок. Голодным я клал в рот лед, сквозь зубную боль заглатывал протаявшую под нёбом грязную воду. Мать заставляла пожирать черный снег. После полуночи она уходила работать. Обслуживала водителей за городом, а меня заставляла прятаться за стволами деревьев. Облокотившись спиной об мертвое растение, я пролистывал промокшие тетради с рисунками. Рисунки динозавров оживали, говорили со мной, звали к себе. По ту сторону белого листа в клеточку нет боли. Спасали больницы, забиравшие в полуобморочном состоянии заблудившееся исчадие. Однажды один из маминых клиентов меня избил и попытался изнасиловать. Мать накинулась на него, и пока она вгрызалась оставшимися зубами ему в руку я, собрав последствия сил, смог удрать. На вырученные за секс деньги мать покупала алкоголь, сигареты и дешевую еду. Учащенная проституция – последняя крайность перед приходом старухи с косой, а ее дистрофическое порождение – это регенерирующая бумага, изрезанная ножами. Смертью мать меня освободила. Место на кладбище завербовал, похоронил по православному. Пару лет назад в день проводов, я несколько раз навещал её. Необходимо было заплатить работникам кладбища, чтобы они привели холм в порядок. После, года три, я не был у мамы.

Нужно вновь как-то явиться на почтение памяти, рассчитаться с землекопами, и мозолистые руки приведут надгробие в порядок. В прошлые посещения я оставался на пять - две минуты посидеть, попить прохладной воды, отдохнуть от жары, полюбоваться крестом. Примостившись на разноцветной плетёной сумке, сын с огромным сожалением ругал её за нелепое, похожее на ртуть детство. Также, он благодарил мать за драгоценное творческое начало, которое она в него когда-то заложила.

Университет принял меня таким, каков я есть. Повзрослевший Леонид удобно уселся в одну из поломанных вагонеток американских горок познания, застегнул ремни покрепче, состав тронулся. Стервозное время взросления не стояло на месте. Оно, подобно старому встревоженному путнику, поднималось по скале инопланетного происхождения всё выше и выше, как в какой-то очень нехорошей сказке для очень нехороших детей.

В дни обучения, в дни смерти, я без устали слушал музыку Мэнсона, но только разве что где-нибудь в магазинах, где-нибудь в интернете, заседая за компьютером какого-нибудь богом забытого кафе.

Пятница. Вечер. Меня опять избили. Приезжим спортивным ребятам не понравилась моя футболка с изображением Мэнсона. Лезвия ножей задели некоторые вены. Когда я приковылял домой, кровь сочилась так, что ею можно было наполнить небольшой стаканчик. Что я и сделал. Перед глазами деревянными хвостами в потолок смотрели кисти, я взял одну из них, окунул вершинку в кровь и поднес к белому, закрепленному на фанере ватману. Однажды этот рисунок в будущем будет закончен. Настоящий художник свой первый портрет нарисует кровью. Год я жил на слишком мелкие деньги, почти на железо. На начальных этапах кормился за счет остатка. В отличие от нее, я не шатался по привозам и мусоркам, не собирал всякую хрень. Принял решение в пользу гордости.

На пост заступает история с добрыми верующими протестантами-пятидесятниками, молящимися на неведомых языках. Их молитвы смешны и опасны для незакаленной психики. Мне чудилось, будто мать говорит со мной. Она приходила во снах, голая и обгорелая, плоть пузырилась, рот криками тысяч женщин взывал о помощи, давая знать, что сейчас, она в аду. Я срочно искал ведьму, гадалку, чтобы та растолковала сумасшествия, возникшие в результате автоматического самовнушения чего-то неясного. Секты пользуются несчастьем жертв. В период несчастья разум затмевают гноящиеся эмоции, пробуждающие ядовитый гомункул доверия.

Когда тело матери спустили с пятого этажа и увезли в морг, я почему-то нарисовал для себя бога-защитника. Отчетливо вспоминаю кадры, в которых отчаянно молил его о благополучном исходе проблемы. Господь, оказывается, имел хороший слух и чувство юмора. Он быстро услышал молитвы и забрал мать. Я остался один на растерзание родственников, соседей и ещё одного богатого жирного псевдо - человека, который в закоулках помыслов взращивал соображение отобрать у меня жильё.

Встретил ребят на вокзале. Высокий парень в белой кофте, с измученным лицом, раздавал пригласительные листовки на фильм, название которого я не запомнил. За ним в разбросанном беспорядке, бегая туда - сюда, такую же рекламу толкали другие поломанные люди. Я сторонился их, а отчаяние, смешанное с мудрой хитростью, толкнуло к действиям. Пришлось заговорить с человеком, обладающим длинными ногами. Забавный великан из советского мультфильма улыбнулся.

За мной еще увязался тот ненавистный мамин любовник.

Виктор представлял собой простого, в край глупого парня. Женщина полюбила Виктора, а что осталось мне? Наказание, упакованное в религию из атомного реактора? Мать упреками регулярно говорила, что, мол, спишет все наследство Виктору. А меня швырнет в пасть улицам, чтоб узнал жизнь. Однажды в коридоре у нас с Витей произошла поножовщина. Все могло закончиться иначе, если бы не вмешались соседи.

В течение недели я и мамин любовник пытались хоть как-то расшевелить простор в комнате. Делать нечего. Пошли на фильм. После просмотра, в страхе перед надвигающейся действительностью, я вышел к алтарю, и неискренне помолился молитвой покаяния, повторяя каждое слово вслед за пастором. Осатаневший сирота рассказал дяде о проблеме с вещами. Преподнёс ситуацию в форме предложения помочь нам вынести всего один шкаф. Брат во Христе согласился. На следующий день великаны посетили обитель зла. Увидели проход, увидали забитую тоннами старья полость жилплощади, и к их разумению ада прибавилось намного больше истины.

Принц лицемерия ходил в церковь и делал вид, что верил, хотя в тайное время, не подмеченное братьями, как и в прошлые школьные годы, он по старому обыкновению забегал в магазин, чтобы с упоением послушать песни дядюшки Мэнсона. Потом в среду, в субботу и воскресение, он снова шёл в церковь, поднимал правую руку, которой частенько любил мастурбировать, и пел эти одни и те же отороченные песни. Так длилось пять недель кряду. Послушными овцами дерьмо постепенно выносилось. В комнате с обнажившимися серыми слезающими со стен обоями, осталось только чёрное поломанное пианино.

Я мечтал о любви. Мне необходима девушка, мне необходим секс. Диалоги с религиозными конформистами на тему вторых половин перерастали в агрессивный спор. Спор на почве несправедливости перетекал в конфликт. Пятидесятники говорили следующее, и это «следующее» приводило бунт в неукротимую ярость, которую один лишь Мэнсон кое-как успокаивал. Мол, подожди парень, в тебе разум, а разум – это сила быть не таким механизированным. На собственном примере нужно доказать миру обывателей, что любовь на самом деле существует для всех - даже для фриков. Следуя мнению пятидесятников, любовь самой некрасивой девушки тоже нужно заслужить. Слова резали нервы, причиняли душевную боль, от которой хотелось прыгать на стены церкви и в порыве гнева царапать обои и кожу. Наивный безумец требовал от их бога бесплатной любви. Любви взаимной. Любви, любящей меня за то, что я есть. Подросток рисовал ее. Этот идеал, будет любить меня больше, чем себя и маму, и я тоже буду любить ее больше, чем себя, и уж, тем более, больше чем мою обезумевшую родительницу. Избранница в любой момент готова взять демона за руки и прыгнуть со мной на спонтанную кончину - улететь в камень, ради того, чтобы не жить. Черты лица половинки из страны мечт безупречны. Её тело беспредельно сексуально. Она с легкостью сумеет воспроизвести любой вид развратного танца - танца жизни и смерти.

Как-то я сунул пастору черновую версию начала старого фантастического произведения, где красочно описан побег. Герой убегает из приюта, находящегося в глубине вымышленного леса. В одной из глав повести я по пунктам изложил требования к качествам невесты. Пастор ударился в гнев. Его лицо стало плоским и газетным, будто по нему вдарили толстенной книгой Дьявола размером с оконную раму. Он хотел отлучить меня от церкви, но делать этого не стал, ибо знал, что работаю я уже в охране, где получаю гораздо больше денег, чем от работы курьером. Они все еще наивно надеялись регулярно вздымать с меня хоть какую-то прибыль. Понимаю. Всё-таки помогли мне избавиться от вещей.

Осталась функционирующая видеоаппаратура: видеопроигрыватель и новый маленький черно-белый телевизор. Всё подключил и оставил на полочке, чтоб иногда доставать эту совокупность и смотреть на ней запретные христианством фильмы. Первые шаги к свободе потихоньку отлучали от церкви. Работая в охране, смотря за спящими объектами, ночами я готовился к вступительным экзаменам. В комнате сопело поломанное пианино. Прошли шесть нуднейших недель.

Я не пришёл на одну проповедь из-за лени. В церкви уныло, тесно, жестоко. В банальных скудных кулуарах душу рвало от стен замкнутой пропаганды. Вроде слоны выкинули все, а покусанное пианино мешает мне, стесняет меня и разгул моих идей. Тошно. Прошлое, как ленивый жирный ящер, вроде как хочет уйти, а пианино будто стоит у него на хвосте, а тот рычит, испускает из клоаки газы, но двинуться не может. Я задыхался. Скорая помощь вновь ночами зачастила. Будучи озадаченным, я обратился к братьям за помощью. На вопрос ответил незнакомый уродливый мужчина. Взял так ласково и так гомосексуально меня за руку, положил мою ладонь на свою лапу, и обличительно прогудел:

- Дорогой, ты пропустил нашу проповедь… Мы почти освободили твою комнату от мусора Дьявола. Ты пропал, а мы за тебя молились, но ты умышленно не пришел, а одна пропущенная лекция – это, считай, целые годы. Ты хочешь использовать нас и пришёл в церковь, не ища бога и его святой воли, а ища только корысть. Мы не хотим, чтоб ты приходил к богу только из-за корысти. Мы хотим, чтоб ты шёл к спасителю нашему Иисусу Христу с благодарностью и с желанием послужить. Утвердись в вере. Мы не твои рабы, мы делаем это по воле Иисуса. Ходи на проповеди, плати десятину, не пропускай служения, и тогда, когда мы убедимся, что ты вновь крепко уверовал, мы поможем тебе вынести твое пианино…

Он желал совокупить мое сознание. Сюда приплюсовывается ещё один случай. Как-то раз они у меня случайно откопали диск, - небольшой сборник ужасов. Там и «Чужие» были, и «Восставшие из ада». Меня серьезно выругали и сказали, что подобные фильмы, утянут от бога в ад, где я буду мучиться, плакать, кричать веки вечные до скончания времен. Пианино вынесли спустя две недели после обличающего разговора. Комната освобождена. В финале фанаты Иисуса наняли грузовик с внушительным кузовом, туда они сгрузили остаток. Огромный холм хлама вырастал из кузова и тянулся верхушкой к небу. Этот хлам и есть мамина душа. Мамина душа проклинает меня за то, что я решил избавиться от ее вещей. Когда крепкие парни ногами ломали доски, ощущалось, будто они ломают не доски мебели, а ее кости, - кости моей матери, а она кричит, буквально разрывается криком, тянет ко мне поломанные окровавленные руки и взывает о помощи.

Грузовик уехал от дома в неизвестном направлении. Хлынул озлобленный дождь. Вспомнил, как маму отпевали и как унылый священник в чёрном одеянии с кадилом в руке распространял дым, в котором я прояснял для себя плывущие под свод бесовские образы. Видел в дыму её тело и лицо, её раскрытый в истошном крике рот. Тело, лежащее в гробу для нищих, стало не то синим, не то коричневым, лицо застыло в гримасе страдания. Глядя на окоченелый труп, на связанные железной проволокой руки и ноги, мое подсознание штурмовала картина: мать, в попытках освободиться, плыла по огненной реке в последние круги. Я ненавидел её за то, что однажды насмешливый случай поселил меня именно в ее матке.

Всплывали мысли о суициде. В подсознании зазвучала грустная песня из «Mechanical Animals» – единственная нить, удерживающая меня в мире живых над всепоглощающей пропастью. Желание узнать, что там дальше спрятано для меня в глубинах космоса, откладывало роковой шаг с крыши. Что там, в этом океане, за его волнами, за его глубиной, за самим океаном? Скрытые ответы мотивировали продолжать.

Спустя пять недель, я отступил.

Часто хожу на привоз. По сей день, там продает холодное оружие парень - мой бывший христианский наставник. У старших братьев в их церкви заведено обретать учеников - младших по возрасту, и вести над ними шефство. Харитон, встречая меня, постоянно говорил о страшном суде и о том, как я буду давать ответ за каждое праздное слово, уроненное с неосторожных уст. Иисус ждет меня? Бог терпит долго? Я попаду в ад, если не буду ходить в церковь, но перед смертью обязательно стану инвалидом за то, что отрекся? Хватит с меня этих больных упреков.

Жизнь бежит далее, и, представьте себе, инвалидом я не стал, и, представьте себе, даже не умер. Христианский бог садистический и стереотипен. Он требователен и нет никакой любви в той церкви, в которой считают, что любовь необходимо заслуживать. Что это за любовь такая, которую надо заслужить? Что за любовь эта, ради которой необходимо становиться каким-то универсальным человеком? Что за любовь это, ради которой следует следовать чужой воле? Что это за любовь такая, ради которой следует следовать не самой любви, а прихоти чиновников и пустословов? Лучше холостым онанистом бродить всю жизнь от блудницы к блуднице, чем следовать подобной божьей воле. А их христианская справедливость, в которой будут прощены убийцы, педофилы и насильники только за то, что перед смертью произнесли молитву покаяния и признали Иисуса своим богом и спасителем, чего только стоит? Порядочные люди, которые никогда ничего плохого никому не сделали, но выбрали путь в пользу агностицизма и науки, попадут, как говорят сектанты, в вечную агонию только за то, что не захотели стоять на коленях и отреклись от духовного рабства? Где справедливость? Почему невиновные должны быть покараны огнем за выбор не принимать в сердце мертвого самозванца из загнивающей под солнцем древности? После дегустации опиума итог таков: справедливость это вымышленный вид цветка, который здесь не растет. Доброта - это миф, а физическая и ментальная корысть – это повседневность.

Первые страницы прозы печатались на старой маминой печатной машинке. В постоянстве демон изображал интернат с восстанием озлобленных на тяжелое детство подростков. От них я скрывался в тёмном лесу около озера с гигантскими пиявками. Кисти уставали, писатель, после актов тайной мастурбации, смотрел в потолок, а оттуда в него указательным пальцем тыкал бог. Слова бога из моего или же из чужого подсознания тысячами вентиляторов шумели в организме нашего слуха. Двойственные чувства я записал на чистом листке бумаги – «любви достойны слабые тела, а сильные должны предаться смерти» - первая концепция, а точнее заглавная линия фундамента к идее нового персонажа – мёртвого одноклассника, обреченного инициироваться в рок-звезду, а после в Демона Мести. Любви достойны слабые уроды, а сильные должны подохнуть!

Вывод. Христианский бог – это невидимый огромный зомби, выращенный в великой лаборатории человечества. Человек создал бога, человек создал из ребра бога религию, бог трахнул религию, религия родила Иисуса, Иисус трахнул всем мозг, сдох, может быть, потом воскрес, но это далеко не факт, а затем, улетел на летающей тарелке в иные миры. Пока сознание в целостности, надо побыстрее валить из этой церквушки - жалкого подобия сумасшедшего дома, этакого тайного клуба душевных пидорасов, ебущих самих себя и других двадцать четыре на семь.

Чтобы спровоцировать секту на изгнание я хотел показать пастору еще один опус, а именно начертить на своем члене перевернутый крест, сфотографировать сие современное искусство, а потом разослать всем прихожанам по интернету. Не стал пока этого делать, так как был занят ремонтом, новой работой и подготовкой к экзаменам. Ностальгия, белая рубашка, опрятный внешний вид и до дыр заслушанный Мэнсон – в этом строгом имидже и в старых кроссовках, я приподнялся на еще одну жизненную ступень.

Совесть обжигала редко. Разве что относительно церкви, когда я в правой руке держал хуй перед монитором, а в левой - трубку советского телефона. На том конце провода вещал пастор, наставляя сверхозабоченную сущность на праведный путь. Во время таких разговоров я онанировал на фото, на которых родная мать осуществляла минет Виктору.

Меня не устраивал их унылый, похожий на гроб абсурд, а информация из уст проповедника - это все те мамины вещи, которые из комнаты сами собой с помощью чьей-то волшебной палочки почему-то перекочевали мне в голову. Их песни смешны и глупы прямо как простейшие одноклеточные - у них есть белок, пару движений, а смысла нет. Одно и то же. Одни и те же песни постоянно сверлили уши. Ненавижу христианские песни! Это как секс с чучелом собаки, в процессе которого тебе умудряются зашивать губы.

Не с кем поговорить и некому взять меня за руку и искренне понять душевные тяжести. Музыка Мэнсона как бы протягивала руку, когда я оказывался на пике отчаяния. За его лирикой я видел мечту. Мечта помогала переступить грань и быть дальше, чем боль.

В один из пятничных вечеров я забежал из вежливости на парочку собраний. Присутствующие кошелки посмеялись с моего решения получать высшее образование. Я разозлился и убежал гулять по конкретной улице, где разными кривыми столбами стояли развратные и подвижные шлюхи - небоскребы. При виде ночных бабочек у меня рождался странный досуг. Я тихонько подходил к проституткам и обманом просил их показывать языки на всю длину. Глупые как медузы путаны видя во мне потенциального клиента, открывали пасть и с удивленным удовольствием демонстрировали столь мной любимый оральный орган. Однажды я заигрался и разозлил дюжину сутенеров в малиновой тачке. Четыре километра бежал от них. Спас полицейский патруль. Копы забрали меня с супермаркета, в котором я спрятался, и привезли домой. Шлюх более не беспокоил. Шатаясь делами по кварталам, демон слушал панк.

Я разбил ногой рамки, связывающие свободу в чем-либо. По вечерам перед ночными прогулками взял себе в привычку наносить грим. Накладывал на лицо белую краску, а глаза очерчивал чёрными тонами, этим полностью имитировал мёртвеца. Экс-братья дальше молились на неведомых языках, внушая мне, что я без них беспомощный пластилин на светло-зеленой поверхности раскаленной лампочки, а Мэнсон своим творчеством дальше продолжал дарить мне веру в собственные силы. Сколько же я открыл в себе креативного, когда постепенно уходил из церкви! Понял, что во мне живут художник, писатель, актер, поэт, даже музыкант. Черновик под боком впитывал в себя многочисленные скелеты стихов, которые не имеют ни формы, ни смысла, ни рифмы, ни ритма. Первые попытки безобразные, брутальные и смелые. Что мне еще для счастья нужно? Да ни хрена, кроме славы, поклонения ногам моей демонической персоны, кучи денег, массы времени на секс и рок-н-ролл. Я буду заниматься творчеством до последнего вздоха, до полной остановки сердца. После смерти мой призрак шрамами разрисует ваши бессмысленные лица.

По дороге встретил старый ресторанчик, в нем ужинали нищие. Воспоминание разорвал чей-то крик. Обвинительный вопль испускали жирные мамаши. Сын одной из них прочел мое стихотворение и вдохновленный содержимым попытался прирезать отца. Старик отделался легким шрамом на шее, а отпрыска кинули в дурку. К сожалению, молодые люди смешивают концепцию песен исполнителей со своим каким-то неправильным «Я». Вырывают слова из контекста или сами для себя придумывают неверный смысл. Люди слышат то, что хотят слышать и видят то, что хотят видеть, а из – за неверного понимания сквозь призму глупости истинного посыла того или иного произведения, выходят последствия, за которые почему-то отвечают артисты…

Концерты 2009-го и 2012-го годов.

Долгое время демон работал курьером у нудного шефа с квадратным телом – это моё первое отвлечение от жизни церкви и возвращение во влечение к дешёвым сексуальным проституткам. Напомню, что я потерял невинность в шестнадцать лет с загорелой проституткой. Украл у матери свою же пенсию, которую она получала на меня, и снял шлюху. Тогда мое тело напоминало свежий человеческий скелет, вытащенный из ванны, переполненной молоком. При жаре от тридцати до сорока градусов я бегал по зданиям офисов, разносил офисному планктону тяжелые и важные документы. Носить крупные суммы денег напрочь отказывался, ибо во мне был страх их потерять, быть ограбленным местными хулиганами, или, того хуже, поддаться соблазну присвоить доверенную сумму себе. Деньги я сам никогда не носил. Моя зарплата была 1500 гривен, и во время работы курьером я познакомился с альбомом Мэнсона «Ешьте меня, пейте меня», под этот альбом я, как и под «Mechanical Animals», нередко изливал чувства в форме слёз в постельное белье и в клавиатуру древнего компьютера, который успешно заменил мне старую печатную машинку.

Под альбом 2007-го года я представлял, будто смеюсь и занимаюсь любовью с мертвой Лизой в ванне, переполненной её кровью. Она лежит в черно-белой колыбели, вместе со мной, такая мертвая и такая прекрасная, такая холодная и такая необычно живая, горячий пенис раздвигает ее пафосно сжатые половые губы, бедра танцуют умирающую латину, и вот, в конце концов, сперма вылетает из меня словами и мнением. Я перерезаю вены зубами, её кровь смешивается с моей кровью, я просыпаюсь в реальности с одним и тем же постоянным вопросом: «А где же эта чертова, мать её, матрица, там она или же, все-таки, тут?».

Акт завершен, стих написан, а в DVD-проигрывателе, в одной колонке чёрно-белого телевизора, доигрывает последняя песня «Eat Me, Drink Me». Печатаю бред, стуча по клавиатуре и ломая её клавиши, а завтра снова чесать на нормальную работу к квадратному шефу, исполнять действия на благо унылых людей. Директор шестого интерната предложил сделать у меня дома ремонт, я откажусь, потом учительница по иностранному языку меня уговорит и в итоге убедит. Я дам согласие. Дальше жизнь выпрямляется как позвоночник гордости.

Устраиваюсь сторожем строительного объекта, готовлюсь к поступлению в университет и узнаю о третьем приезде Мэнсона в Россию. Увидел Мэнсона по телевизору, он тогда ещё с собой привёз выставку авторских рисунков «Цветы зла». После этого я решил, что ни за что на свете не пропущу следующий приезд маэстро в регионы СНГ.

В 2008-м демон поступил в университет, имел честь изучать многогранный, словно платонический океан, язык и литературу. Успехи в учебе, успехи в литературе, а также успехи в собственной литературе, - всё рождалось под вдохновением и под набором жизненных сил от источника музыки. Мистер Эпатаж научил меня сохранять себя не таким, как все, уметь жить, и ходить по стеклам-препятствиям. На первом курсе под влиянием Мэнсона, в первый раз вышел на сцену, где смешно, но весьма провокационно, спел две песни из мюзикла «Кентервильское привидение»: «Расплаты час» и «Куда ушли». Я их исполнил так, как мне захотелось, впоследствии стал знаменитым Джокером на потоке.

В компьютере доминировали тексты песен будущей рок-группы. Дома сутками играли шок – рокеры Америки, я бесился под них не по-детски. Бывает, приду домой, а окно, которое выходит во внутренний двор открыто, будто его и вовсе нет. Прихожу домой, сбрасываю с тела вещи, снимаю потные трусы, и прыгаю по комнате в чём мать родила, пародируя Микки Мауса и сотрясая сущности комнаты габаритными гениталиями. Соседи во дворе, живущие и сверху, и снизу, видят все это адское безобразие. Их берет шок, а бабушку, выходящую на тот балкон, что расположен напротив моего не закрытого шторой окна, не раз хватал инфаркт миокарда. Первая сессия сдана отлично.

Учась на втором курсе, я однажды пришёл к себе домой, включил компьютер и в интернете увидел объявление на 2009-й год, что вот, Мэнсон снова в землях СНГ. Дыхание остановилось как тормозящий состав метро, сердце застучало волнительно, волосы мертвецами восстали дыбом.

Помню трудности в Одессе, через которые пришлось пройти, но это все было незабываемым. Помню, как мы переводили через филиал зарубежного банка деньги за билет. Помню, как я выяснял у всех встреченных мной представителей нашего вида, как купить этот билет через украинский банк.

Я, грязный, живущий на пенсию по инвалидности и президентскую стипендию, в рваной футболке бегал по всем одесским отделениям. Брызгая слюной, смотря на всех взглядом сумасшедшего результата неудачного аборта, я пытался выяснить, каким способом можно переправить оплату в соседнюю страну, чтобы купить тот, тогда лично для меня ценнее жизни, билет. Для меня все эти простые манипуляции были как сложнейшая миссия секретного агента на службе у ее величества.

Пути психически нездоровых людей неисповедимы. Поиск ответа привел меня в «Сбербанк», в стенах которого мы с первым отчимом, а конкретнее с единственным нормальным человеком, которого знала моя мать, проделали масштабную операцию. Мне был выдан странный документ, по которому в Санкт-Петербурге я буду уполномочен получить пропуск на концерт. Во время периода действий по оплате денег, во время покупки билетов на нужный автобус, я забыл обо всём: о себе, об университете. Забавно, что зимой 2009-го у нас случился карантин по гриппу, который как вещал ящик, был сфальсифицирован политиками. Ходили слухи, что все виды международных переездов запретят. Услышав это, я чуть было не разбил зомбоящик. Однако нервная система успокоилась, когда я всё же вопреки неадекватным обещаниям власть держащих существ, купил в обе стороны автобусные билеты.

Документ, благодаря которому мне дадут в Питере билет на руках, он помещен в прочную папку и надежно спрятан. Билеты на автобус лежали там же. Я подтянул учебу. Времени оставалось мало. Оно бежало как сквозное метро от смерти. В последние дни до моего отъезда в Петербург даже секунды тянулись вечно. Случилась ломка ожидания. Песня «Running to the Edge of the World» выручала очень. Знаете, есть такая примета посидеть две минуты перед началом пути. Когда упаковал вещи, я решил упасть на дорожку, вставил диск «The High End of Low» в проигрыватель, PLAY, и седьмой трэк.

Из колонок зазвучала «Running to the Edge of the World» – я сидел ровно столько, сколько длилась песня. Песня закончилась, я бережно вынул диск, вырубил из розетки ящик, проверил быт на предмет техники безопасности, электрическое оборудование осталось выключенным. Автобус ждал. На автобус пришел за час, меня провожал Сережа Остапенко, он не был ярым фанатом Мэнсона, таким как я. Но он тащился от пластинки «The Golden Age of Grotesque» и Мэнсоном с первого курса я прочищал ему весь разум. Может, только поэтому он меня решил посадить на автобус. Перед поездкой я встретился с мамой своей знакомой по театру. Она играла главную роль в рок - опере «Ромео и Джульетта». Джулия помогла мне с недорогой гостиницей. А я, в свою очередь, передал ей от её матери посылку. Страшно было на таможне, когда мой портфель и этот серый пакет на черной ленте проезжал сквозь сканер. Наркотиков не обнаружили. Спал сидя. Снился Мэнсон. Я ему вёз подарок – стихи и текста авторских песен, переведенных гугл - переводчиком на английский язык. По приезду, с горем пополам нашел нужный хостел, сестра Джулии забрала посылку, а в день концерта, с помощью документа, я наконец-то взял билет. Документ изучали целый час, дело было весьма болезненным. Таким болезненным, что боль, которую испытывала моя душа в те минуты, сравнима разве что с ампутацией жизненно необходимой конечности. Час прошел как нож по солнечному сплетению, рассекающий кожу и выпускающий внутренности наружу. Билет на руках. Он мгновенно был спрятан, в самое что ни есть глубокое место.

Концерт должен состояться сегодня, и сразу же, как только я получил на руки билет, моё тело понесло меня к Ледовому дворцу. Ледовый дворец — спортивно-концертный комплекс в Санкт-Петербурге, рассчитанный на 12500 зрителей, пригодный для проведения музыкальных концертов, спортивных состязаний и других мероприятий, для моего глаза оказался как стеклянный купол безвкусия. Он произвел на меня неизгладимые впечатления первого зрителя. Великан – бог и муравей. Я – муравей, и мне тогда почему-то показалось, что сам бог не в состоянии обнять эту высокомерную арену.

Везде холодно, асфальт мешал себя с грязным снегом. Я не знал, сколько до концерта оставалось времени, но уже стал замечать неформалов, редкими кучами подползающих к входу. Я без труда нашел как чёрный, так и служебный вход, который проводил по своему пищеводу рок-звезд на сцену концертной площадки. Там стояли грузовики и автобусы. Именно, чёрт возьми, те самые автобусы, на которых из Москвы был привезен Мэнсон. Автобусов было четыре, и я думал, в каком же из них находится тот самый Мэрилин…

Из портфеля около служебного входа мной была извлечена папка с файлами, а в них холодными улыбками сияли подарки кумиру. Под грязным снегом целых два часа всё оставшееся до концерта время, я бегал рядом с автобусами, приставал к снующим туда-сюда американцам, пытался объяснить жестами то, чего хочу. Мы не понимали друг друга. Мне сказали, что Мэнсон спит.

Мэнсона до концерта выловить не удалось. Побежал занимать очередь. На улице темно, а неформалов – питерских фанатов собралось предостаточно. Я пробрался сквозь толпу одетых во все чёрное молодых людей и занял достойную позицию. Веретено стояло минут сорок. В конечном хвосте времени перед концертом меня заботило лишь моё как можно более близкое месторасположение к сцене. Омоновцы, которые исполняли роль секьюрити, отодвинули перегородку, и толпа побежала к уже настоящему входу в концертную залу. Там моментально образовалась приличная веревка очереди, в которой я каким-то чудом занял главенствующую часть. Билет крепко-накрепко зажат в правой руке. Пальцы дрожат. Как же я его боялся потерять. Билет проверила охрана, проверили типы из рядов организации. Я внутри. Пока оставлял портфель и куртку в гардеробе, пока снимал свитер, обнажая на себе футболку с Мэнсоном, около окончательного входа в концертную залу собралась, опять же, нехилая змея фанатов. Ценой немалых усилий удалось пристроиться перед длинным парнем, который внешностью напоминал Мэнсона в его молодой период альбома «Portrait of an American Family». Прошло полчаса. Двери открылись, и всех собравшихся, обыскивая и ощупывая на наличие опасных предметов, стали пропускать. Дошла очередь до меня. Здоровенный выродок общипал меня, словно девственницу. По барабану все это. Урод закончил меня лапать, и вот свобода, вот он зал, вот она сцена, где выступит тот, которого я всю жизнь жаждал увидеть живьем. Я побежал? Нет, я вольной птицей полетел. Срать на то, как выглядит концертный зал, срать на всё, сейчас главное – это мое месторасположение под сценой, около железного бортика, который разделяет сцену и безумных духовно голодных подростков. Я бежал так быстро, что мне тогда показалось, будто я обрел способность уничтожать время, пространство и ветер. Добежал. И навалился на вторую линию фанатов, которой повезло немного больше, чем мне. Миссия выполнена. Первая фан-зона.

Тяжело передать весь тот спектр эмоций, которые вечными смерчами били мой череп, мозг и тело. Неужели через какой-то чертов час я увижу человека, музыка которого помогла пройти мне весь этот проделанный мной жизненный путь, состоящий из сплошного аборта?

В концертной зале Ледового дворца было приятно прохладно. Сцену закрывала театрально таинственная черная занавесь. Минуты царапали душу, а время забивало гвозди в ладони, оставляя после себя неизгладимые стигматы. До начала концерта к нам вышел ударник группы – Фиш. Он раздал первой линии счастливых фанатов автографы, затем удалился. Время мучило каждого присутствующего. И вот. Наконец. Свет стал угасать. Кромешная тьма.

Мэрилин Мэнсон. Его концерт был моей первой мечтой. И она осуществилась. Занавесь упала, обнажив дидактический ад. Мэнсон появился в клубах дыма, в забавной куртке с надписью «Hell etc». Шоу не имело ни видеоэкранов, ни переодеваний. Разве что на песне «Pretty as a Swastika» за спиной музыканта появились тоталитарные флаги со значком доллара. Концерт весьма оригинальный. Спасибо ребятам из фан-клуба, о котором я ничего не знаю. Они сделали флаги с надписями: «Fuck You» и «Twiggy's dick broke my heart». Мэнсон заметил надписи и сразу же вытащил эти флаги на сцену, показал Рамиресу. Они оба немного обалдели и смотрелись очень трогательно.

Потом Рамирес развернул флаг перед своим монитором. После этого концерт стал очень душевным. В зале сложилась какая-то такая добрая темная романтическая атмосфера. Мэнсон много говорил, признавался в любви. Сказал, что ему нравится Россия потому, что здесь самые дешёвые женщины. А ещё он высказал любовь к зрителям, он сказал, что ему очень нравится русская публика, и очень жаль, что он не может дотронуться до нас своим членом и подрочить на каждого из нас. Короче, Мэнсон тоже умеет чувствовать! Что же касается песен... Ну, разумеется, были и новые, всё-таки тур был в поддержку альбома «The High End of Low». Были и хиты. Отдельное спасибо группе за «Coma White». Был несказанно рад услышать вживую! Еще Мэнсон исполнил кавер на Патти Смит. Закончился концерт крутейшим исполнением «The Beautiful People», во время которого, я удостоился чести погладить Мэнсона по бицепсу левой руки.

Это мой первый концерт Мэрилина Мэнсона, без шрамов на памяти я из зала не ушёл. После INTRO пошло вступление песни «Cruci-Fiction in Space». Я увидел лицо музыканта, душа наизнанку и к черту самоконтроль. Я швырнул назад в глубину зала черную кепку, и от радости стал рвать на себе волосы. Толпа вжала мое тело вперёд, и я потянул к Мэнсону обе руки. Первый концерт Мэнсона, который я посетил в незабываемом мрачном городе Санкт-Петербурге, останется в моей памяти навсегда и посмертно, в качестве самого счастливого события в жизни. Слава Сатане. Я ехал домой на том же самом автобусе, на котором приехал. К сожалению, я не смог в 2009-м году увидеть учителя так, как именно мне этого хотелось. Но то, что я задумал, почти в точности исполнилось. Я попросил передать папку со стихами двух телок, которых менеджеры Мэнсона приняли за шлюх, и пригласили их к музыкантам. Я их ненавидел вместе со всеми за то, что там были они, а не я. Жизнь крайне несправедлива. Миссия отдать Мэнсону подарок выполнена. Я вернулся в Украину.

Честно говоря, второго приезда Мэнсона в СНГ я не ожидал. Я думал, что пластинка «The High End of Low» – это конечная пластинка музыканта, думал, что мистер заканчивает карьеру и уходит на покой. Но к моему счастью, «The High End of Low» оказался взлётной полосой для коллектива, и в 2012-м году, где-то через два месяца после Нового Года, в сети я увидел ошеломившую новость. Мэрилин Мэнсон снова в Москве. 26-го мая Мэрилин Мэнсон даст в соседней стране два концерта в поддержку своего восьмого студийного альбома «Born Villian». Опять та же ностальгирующая радость, что настигла меня в 2009-м году, когда я узнал, что Мэнсон вновь едет на Россию, и что у меня есть шанс еще раз попасть на его концерт. В этот раз я отлично знал, как действовать, где что доставать, и как, с кем говорить. Билет на Мэнсона 2012-го года мне высылали из Москвы в Одессу. Я договорился с одним хорошо знакомым мне человеком, чтобы он приютил меня. Он согласился. В мае билет был у меня на руках. На этот раз я решил вести подарок кумиру свои рисунки, выполненные в жанре «хоррор». 23-го мая, имея на руках билет на поезд и билет на концерт, я сел в вагон. Расположился в поезде, расстелил постель на нижней спальной полке, портфель под подушку, тело и душа в сон. Уснул сразу. Периодически в течение суток я просыпался, чтоб пройти два раза таможенный контроль, и проверить, все ли из важного багажа на месте. Переживания уходили в осадок.

В 15.00 я прибыл в Москву. Ступить на московский асфальт было страшновато. Так как в Одессе мне старые дяди рассказывали истории про беспредел русской полиции.

В Москву я приехал на два дня раньше до концерта. Хотелось второй раз совершить попытку найти музыканта и вручить подарок. Дело близилось к логическому завершению.

День концерта. В 13.00, с удобным дипломатом за плечом, я был около арены, очередь потихоньку набирала состав. Я всё ещё не имел понятия, где, в какой гостинице города Москвы остановилась группа. Шокирующую истину я узнал от одной подруги. Гостиница, в которой остановилась банда Мэнсона, была очень недалеко от арены «Москва».

Бегом покидаю место в очереди и что есть сил бегу к центральному входу отеля – Московский стеклянный небоскреб в 16 этажей находился в трехстах метрах. Я у центрального входа, там же я заметил немалую кучу фанатов. Среди них я увидел и недругов. Но им было на меня пофиг, так же, как и мне на них. Все ждали кумира, который к великому моему сожалению и к моей великой радости, так и не появился. Зато всем повезло пообщаться с составом группы.

С Твигги Рамиресом, к примеру. В 2009-м году Твигги мне показался слишком маленьким – очень похожим на сказочного гнома из мультфильма про злую Белоснежку. Нас тогда в Питере было много, Твигги увидел нас и смешно убежал в автобус. А в 2012-м, когда я увидел Твигги во второй раз, Твигги вырос, он стал большим, даже, чёрт возьми, выше меня.

В 2012-м Твигги ещё и подобрел. Он вышел к нам, всем дал автографы, со всеми сфотографировался. Более того, что касается лично меня, то я после концерта простоял около гостиницы половину московской ночи, но оно, это глупое, на первый взгляд бессмысленное стояние - того стоило. Ещё днём я всунул в руку Твигги в качестве подарка белые бумажные листы. На них чёрным шрифтом напечатан английский текст – качественный перевод с русского на «американский» лирики песен моей банды. Оказываться, что Твигги не стал их выкидывать в мусорное ведро или вытирать пятую точку. Он прочел…

И пригласил меня в холл отеля, в котором остановилась группа, и в котором я имел честь провести вторую половину московской ночи. Оказывается, Твигги просто-напросто очень заинтересовало, какие тяжёлые наркотики принимает мое Альтер-эго. У меня существуют четыре наркотика – это носки, рок-н-ролл, искусство в любом его проявлении, и, конечно же, женщины и секс с ними.

Я пошел назад к арене, и опять же, каким-то чудом, занял начальное место в уже собравшейся в километр очереди, хитростью вытеснив одну пафосную тупую курицу с завышенным чувством собственной важности.

Когда я стоял в очереди среди матерящихся и просто разговаривающих русских фанатов Мэрилин Мэнсона, мне и в голову не могло прийти, что их страна однажды в скором будущем нападет на нас, развязав тем самым кровопролитную войну, которая неизвестно когда закончиться. Знал ли я, что эти их военные, громадные свиньи, которых я встречал в этом городе, когда искал автобус с артистами, чтобы взять автограф, в скором будущем будут совершать нечеловеческие военные преступления в моей стране? Знал ли я, что эти люди, с которыми я сейчас иногда невзначай болтаю о всяких пустяках, или даже те, кого я не знаю, но кто тоже, может - быть, был таким же фанатом, как и я, спустя годы будут оставлять в интернете омерзительные комментарии под постами о нашей трагедии, радуясь слезам наших женщин, детей и страданиям остальных украинцев?

Нет. Не знал. Однако, случайно общаясь с силовиками, которые после беседы оскорбляли меня и посылали матом за мой неформальный внешний вид, я ощущал в них не просто угрозу, а угрозу, которая копиться и растет из чего-то, что позиционирует себя как свет, жертвенность и божья благодать. Однако в 2022 году я обязательно все узнаю. В 2023 году рядом с моим домом ударит русская ракета. Умрет много людей, улицы родной Одессы будут залиты стеклом, кровью и трупами, а после того как я очнусь от упавшей мне на голову крупногабаритной мебели, мне придется идти в больницу пешком, чтобы зашивать лоб и видеть как дети рыдают над разорванными телами погибших от ракетного удара родителей. Все это великое светлое будущее с оттенком темно - красного на моем предчувствии, в которое я отказывался когда-либо верить. И все же, я оставлю в данном тексте эти сложные заметки и вправки из наступившего будущего, из 2024 года, где теперь, ненависть над всеми нами нависнет навсегда.

Запускать стали в 18.00 вечера по московскому времени. Билет хранился в желтой глянцевой полупрозрачной папке. Она крепко-накрепко сжата у меня в руках. Перед пуском с помощью ловкости рук я вытащил из желтой папки файл с билетом, папку отправил назад в сумку, а файл держал в безопасном от повреждений положении. Страх, что козлы билет попытаются отобрать, к счастью, не материализовался. Охрана проверила меня, билет и я был пропущен в нутро. Я, что есть сил, побежал к сцене, у которой уже на железный бортик опиралась первая лента счастливчиков. Я оказался, как и в 2009-м году, во втором ряду нарастающего количества, но сцену было видно отчетливо.

Толпа налетала. Вдавливая меня в тела возмущающихся куриц. Я, так скажем, был обложен этими возмущающимися курицами, которые явно не хотели давать себе отчет, куда и на концерт кого они попали. Танц-партер в итоге состоял из металлических зомби мужского пола. Металлические зомби на великую радость давили матерящихся сук. Так им и надо за их тупость и за их скверный характер. Если вы уж, пафосная шлюхоподобная тупая дамочка, взяли билет и яро рвались под самую сцену, то извольте закрыть на хрен ваше предназначенное для минетов оральное отверстие и наслаждаться концертом так, чтобы не мешать другим. Ну а если вы тонкая, словно недоваренная вермишель, и вы прекрасно знали о вашей физиологии и об её хрупкости, то зачем спрашивается, лезть в отличников ряды? Места под сценой не для вермишели, макарон с пельменями, обладающими хрупкими ребрами и капризными характерами.

Если уж стремились в первую фанзону, если уж там оказались, то будьте любезны, терпите, и стоицизм вам в помощь. Ах, нет? Нет сил у вашей физиологии, терпеть здешнее природное давление местной флоры и фауны? Тогда вытаскивайтесь охранниками из зала к чёртовой бабушке и поймите для себя на следующий раз наконец-то, что такое высшее блаженство как сатанинский рок концерт не для вас. Написанные выше предложения я пытался втолковать одной тупой дуре, которая орала мне на ухо смешным матом, и больно ногтями царапала шею. И подталкивала не менее громким криком окружающих её и меня человеческих самцов «дать мне в голову», чего никто не сделал. В самом начале концерта эту суку во время песни «Hey, Cruel World», вытащили охранники. К моему счастью, этой любящей тупо поскандалить суке стало хреново, и я наконец был избавлен от её присутствия. Впоследствии чего я продолжил полноценно наслаждаться концертом. И срать мне было на то давление тел, которое осуществлялось на меня.

Мэнсон появился на сцене в новом имидже. Смотришь на Мэнсона, и тебя одолевает такое впечатление, что ты только что принял в вену наркотик, имеющий лимонный вкус. Красота и уродство, ощущение чего-то чересчур противного, но невыносимо приятного, многими тоннами обдали зрителя. Перед музыкой, рвущей колонки, я до конечной капли совести обнажил душу. Дав волю Дьяволу, я до последней капли влился в необходимую атмосферу угара и отрыва.

Мэнсон Сатаной метался по сцене, демонстрируя нам, что такое настоящее искусство зла, демонстрируя нам, что такое настоящее зло в искусстве. Отрываясь на концерте, я получал высшие дозы наркотического наслаждения. О, как же прекрасно зло в искусстве, о, как же необходимо людям зло в искусстве. Я отрывался под все песни, спетые любимым исполнителем, зло в искусстве – это спасение планеты, это выход. Да здравствует зло в искусстве, а реальность будет подарена лишенной христианства экологии.

Концерт грандиозный. Не зря продюсер и звукорежиссер Мэнсона как-то сказал «музыка Мэнсона брутальная, она как будто показывает миру сразу два средних пальца одновременно». Артист путешествовал по сцене с огромным ножом, рвал на куски Библию и вытирал вырванными листами пот, ломал букеты цветов, подаренные поклонниками об голову, а угорающий народ хором молился за спасение его души.

В «Арене - Москва» на концерте Мэнсона наблюдалась совсем разная публика: от молоденьких тинэйджеров, которым только вот-вот захотелось взбунтоваться против мира, отчасти посредством этой музыки, до фанатов в почтенном возрасте. Люди лет сорока-пятидесяти тоже не стеснялись щеголять в футболках группы. Что характерно, подобного рода музыка воспитывает даже не только публику, но и некоторого рода культ не быть похожим на других, не бояться быть творческим монстром, не бояться быть особенным. Быть способным на открытую наглость, получать радость от музыки, которая всегда родная для тебя.

Второй шла песня «Disposable Teens», так ожидаемая мной. Чудо, а не песня! Горели в адовом огне музыкального секса от удовольствия все. Потом, как веретено: «Love song», «Mobscene», песня о тяжёлой жизни звезды «Dope Show», для которой артист переоделся во фрак.

А в толпе в то время все мигрировали картины маслом с портретом Мэнсона, и плакаты типа «Bieber sucks Timberlake’s dick» и тому подобный контент, даже кто-то розы смог пронести и бросить на сцену. Молодцы, идейный народ! Все больше новых порций живого тела выносилось с фан-зоны, накал страстей ошеломлял и смешил даже меня: мало того, что температура в клубе поднялась до непозволительных высот, так и с каждым новым аккордом гитары и стуком барабана становилось невыносимей. По мне, так всё в кайф. «Мы побывали в аду!» - было слышно от каждого, кто оттуда выбирался живым. Не знаю, как «ад», но знайте, хомячки, для меня этот концерт был настоящим раем.

Под «Rock is Dead» пол содрогался от вибраций удовольствия, нежданная мной «Personal Jesus» любимых «депешей» была подарком вечера. В завершение концерта казалось, что под «Sweet dreams» даже космос нас слышит, настолько мощно она звучала. В любом случае, несмотря на то, что это песня не Мэнсона, именно она всегда срывает самые большие овации. На десерт «Antichrist Superstar» в лучших традициях: с микрофонами, постаментом и ликованием толпы. И чтобы всех добить: гимн «Beautiful People» под завязку. Все! Ад, к сожалению закончился.

Далее я вылез из зала мокрый до последних ниточек. С эрекцией, я кинулся в метро, чтоб поехать к месту камер хранения, и переодеться во что-то сухое. Человек, приютивший меня на три дня, занимался цирковой гастрольной деятельностью, и так вышло, что время у нас не совпало, мне пришлось собрать вещи и поместить их в привокзальную камеру хранения. Переоделся в туалете, вернул портфель с вещами хранителю, затем снова вернулся к гостинице, где хомячки продолжали караулить Мэнсона. Далее следует раннее рассказанная мной история с Твигги, потом путешествие пешком до первой скамейки вдоль неизвестной для меня трассы. Сон. Подъем в 11.00. К 12.00 дня я снова у той же гостиницы, подарок – мои рисунки я Твигги не дал, так как они приготовлены для Брайана. Но самого виновника торжества так никто и не дождался. Мы ни о чём не подозревали, а он уже был в аэропорту для перелёта в Санкт-Петербург, где 28-го у него должен был состояться очередной концерт в лоне федерации.

Я в Одессе, опять разочарован, что всё-таки не удалось встретить кумира лично, но это разочарование перекрывала гордость за то, что я правильно, чётко по плану осуществил задуманное. Выпил с Твигги чаю, он оценил мои стихи. Приехал домой уставший. Да еще и эта сессия. За все в этом чертовом мире надо платить. Мне за три дня пришлось закрыть сразу пять предметов. Энергии нет, после закрытия сессии я проспал пять суток, не вылезая из комнаты, даже в магазин не ходил. Суицидальное разочарование смешалось с серым фоном стен. Именно такой фон они приобретают, когда я пользуюсь разве что светом из окна.

Эпилог.

В отличие от музыканта я злой по-настоящему, и зло мое связано венами мести. Можно красный клоунский носик нацепить на лицо, бегать с ножом или бензопилой, и мочить неугодных клонов павшего человечества. Мне плевать на последователей чего-либо, которые прилипли к принципу ставить себя выше всех.

Проблема некоторых – это непонимание. Подросток слушает музыку идола, не задумываясь о том, что на самом деле хочет донести аудитории музыкант. Большинство не удосужилось даже почитать перевод или посмотреть рецензию к тому или иному треку. Нельзя смешивать творчество Мэнсона и ему подобных артистов с собственным эго и вымышленными ассоциациями, а то на обеденный стол из разорванного отверстия выльется крайне неприятный коктейль.

После поездок демон пьян. Нож в руке царапал лезвием лакированный стол. Он синел от ненависти к другим людям, которым повезло больше чем ему. Слезы текли из глаз от того, что логика жизненных обстоятельств так и не дала мне возможности увидеть человека, который, не зная меня, через столько провел мою сущность, объясняя через свое творчество суть той или иной вещи, имеющей полномочия в прошлом подарить мне смерть.

Продолжая слушать музыку Уорнера, я снова и снова убеждался в силе разума. Демон закрыл сессию и упал в отдых, который заставил поставить очередной рекорд грязи на собственном теле и беспорядку в комнате. Жизнь в руки не лезла от разочарования, потому что не обнял духовного отца. Я спал. Творил. Выкинул концептуальный хвост в урну. Писал один и тот же рассказ ещё раз, ещё раз и еще раз наблюдая за тем, как из страдания выплавляются сюрреализм и абстракция. Делал перерывы для репетиций в банде, которая зародилась, благодаря перспективе создавать новое месиво, благодаря перспективе сделать в искусстве что-то, что сможет катастрофически напугать всех в наших странах и за их пределами.

Еще в школе я загорелся мечтой о группе - под тяжелый рок петь эпичные истории о ненависти к избивающим меня одноклассникам. Капля камень точит. Изменяя мечте стать биологом, палеонтологом, физиком, изменяя мечте вытрясти кишечник из научного мира, изменяя мечте о карьере хирурга, я утвердился в решении стать терминатором искусства. В девятом классе передал главенствующие позиции становлению себя рок-музыкантом. Мечта о сцене подогрела секс, порвала девственность и стала целью из нержавеющей стали.

Начались посещения уроков вокала, проза совокуплялась с поэзией, поэзия долго не выходила за рамки традиций белого стиха. Традиция верлибра снесла в унитаз личинку – идею писать выворачивающую версификацию для зубодробительных боевиков.

Зачатие RE-VENGEANCE началось, когда меня пригласили выступать на празднике юридического факультета. Пел ту же самую песню, которая меня хорошо выставила клоуном и дала билет в мир местной славы. Исполняя её, я кинул в зал кепку. Кепка упечаталась в физиономию декана. Было весело. На том выступлении с меня смеялся наш будущий гитарист. Гротескный клоун на сцене вел себя безобразно: ставил лапу на монитор, неистово метался, тряс прической, а напоследок ему вздумалось совершить насилие над скамейкой, которую по чистой случайности забыли унести. После шоу респект летел безостановочно.

Точкой невозврата стало следующее: Алекс зашёл ко мне домой, и я попросил его сыграть. Он исполнил мне одну из песен репертуара местных представителей подземной сцены. Я предложил сымпровизировать на акустике. Он задал медленную мелодию. Родилась первая песня о гомосексуальном самоубийстве «Новый день». Заработал двигатель творчества. Я приходил к Алексею домой, он сочинял на электрогитаре, а я, вступая в ритм, пафосно и мерзко исполнял шлак. Творческий процесс шел легко, репетиции на дому проходили с пользой. Отныне, после оного эксперимента, мы решили работать вместе и собрать команду, имеющую в арсенале множество сочетаний из музыкальных стилей, манер исполнения и концепций. Из духовного сосуда через сублимацию негатив плавно перетекал в хиты. Творчество само собой синхронизировалось с обучением.

Продолжаю посещать психологов. Мэнсон и я – приобретения для них. Кратер изрыгает совращенные малолетними мыслями концепты. Зачастую прием заканчивается скандалом, и это в лучшем случае. В лучшем случае психолог после диалога со мной срочно посещает своего психолога. В худшем - психолог через собственное влагалище истекает всеразрушающей депрессией.

Никогда не перестану слушать Мэнсона, никогда не перестану ненавидеть христианский мир, никогда не стану таким, как все остальные, никогда не закрою кошмарные недра творчества. Очередная психолог в шоке от моих суждений, а мне забавно. Ценю клеймо, которое поставила на мне природа ещё до рождения. Делаю все, чтобы вывести группу на уровень. Хочу, чтобы о нас узнали. Хочу шокировать переполненные стадионы красивейшими шоу. В тематике содержаний песен, все крутится вокруг сказки, ужаса и фантастики. Мы переносим древних монстров на улицы современной жизни. Создаем новую мифологию. Монстры по сей день бродят по коридорам шестого интерната.

Еще до концертов, ко мне домой как-то завалилась школьная учительница по биологии. Она выкинула науку прочь, и вместо биологии в ее душе навечно поселился бес по имени Христос. Я ее называл миссис Библия. В школе миссис Библия всем впаривала несусветную христианскую дичь, а я ей носил рисунки, на которых старательно были изображены человекоподобные монстры с большущими гениталиями. Миссис Библия явилась ко мне за пять дней до отъезда на концерт и начала учить. Чего только не было. Весь ужас пришел к тому, что она пыталась найти билет, и порвать его, дабы мое сознание еще больше не попало под влияние сил Сатаны. К великому счастью ей не удалось ликвидировать билет. Наставническими звонками она пыталась уговорить меня не ехать на концерт. Тогда, дабы избавиться от нежелательной назойливости религиозных знакомых, я сменил номер. Миссис Библия вышла по нужде, а я перепрятал билет. Она часто морочила голову фактами и историями о потерянных сыновьях, которые под влиянием сатанинской музыки совершали убийства в той или в иной школе. Я сидел на диване, поглощал зеленый чай, служащий лекарством для продвижения кала в прямую кишку и хлопал ей в ладоши за смешные вопли о том, где сейчас эти парни и в каком аду они горят. Не знаю, как вы, религиозные воняющие повседневным разложением христианские свиньи, но лично я считаю Мэнсона в определенном смысле самым честным артистом на планете. Ибо, на мой взгляд, еще никто из землян не понимал библию так, как понимает ее Уорнер.

Целое древо рок – искусства и его пропаганда индивидуальности на самом деле не говорит слушателям: «идите и ликвидируйте друг друга словами или оружием». Мы - одна семья огромного и уважаемого многими авторитетами течения, смысл которого сплотить людей, научить их в кризисных ситуациях поддерживать друг друга и правильно бороться с трудностями. А жестокий лишенный цепей цензуры бескомпромиссный смысл или кровавое содержание в песнях – это вовсе не призыв к экстремизму, а правдивое и искреннее отражение действительности. Насилие в песнях исполнителей, в романах мастеров ужаса, в фильмах культовых режиссеров – это попытка приблизиться к ужасающему реализму, попытка показать причину рождения насилия, показать корень негативной человеческой сущности. Наша цель - творить новое. Петь, играть, уходить в отрыв, удовлетворить жажду свободы и жажду права быть индивидуальными, продвигать творческие особенности на максимум.

Мэнсон поднял вопрос Колумбины ещё задолго до осуществления этого столь проблемного события. Вопрос стрелков был поставлен в альбоме «Portrait of an American Family» и в альбоме «Антихрист – Суперзвезда». Дело в том, что любое государство и есть семья, - большая семья, а деспотичной матерью выступает власть. Ребенок – это народ, это плоды народа, это те самые испорченные подростки, которые не видят любви и ненавидят лицемерие, зубной пастой выдавливающееся из квадратных тюбиков телевизоров и прочих рупоров СМИ.

Если сверхдержава хочет брать первенство в мировых началах, то почему бы ее карлику – президенту не вывести свои быдловойска из тех или иных стран и заняться развитием процветания собственного народа? Начинать нужно с себя – это истина, а не клюква. Если, сверхдержава хочет брать первенство в мировых позициях, то почему бы ей не преподать миру урок в творческом формате, в образцовом примере саморазвития, а не дискриминацией той или иной нации? Творите мир, прежде всего в себе, а не убогую, грязную и крайне смешную для нас, цивилизованных европейцев и американцев, пародию на диктатуру. Руководство таких сверхдержав крайне смешно и неумело пытаются подражать Гитлеру. Эти подражания окончательно подтверждают миф о тупости руководящих политиков, а у общественности смех, истекающий кровью.

Консервативные отцы Колумбины и Керчи учили ваших и наших детей любви и совершенству, дискриминируя заокеанских, соседних и собственных граждан. Зародыши таких политических отцов никогда не станут патриотами. Эти отпрыски способны разве что на истребление собственного вида, не более. Ребёнок всегда берет пример с родителей. События Колумбины и недавнее событие в Керчи (Оккупированный российской федерацией, а точнее: «педерацией» Крым) – яркое доказательство этой неоспоримой истины.

Массовое убийство в Керченском политехническом колледже произошло днём 17 октября 2018-го года. В результате взрыва и стрельбы погибли 21 человек из числа учащихся и персонала учебного заведения, включая предполагаемого нападавшего; пострадали 67 человек. Крупнейшее по количеству жертв массовое убийство в истории когда-либо происходившее в учебном заведении. В совершении преступления подозревается 18-летний студент колледжа Владислав Росляков. Владислав был большим поклонником Эрика и Дилана. По версии следствия, он заложил взрывное устройство в здании и открыл стрельбу по учащимся и работникам, после чего застрелился сам.

Опять же, это все – простая аксиома жизни. Только знайте, что в момент стрельбы Колумбины и Керчи родителями выступали не группа Мэнсона, и даже не мама с папой, а разнокалиберная власть.

В песне «Отражение бога» Мэнсон, как артист и поэт сыграл роль свидетеля, но не подстрекателя к действиям. Было бы очень хорошо, если бы те испорченные подростки подражали музыканту. Следуя примеру Мэнсона, они, скорее всего, не взяли бы оружие в руки, и в худшем случае сколотили бы собственную рок-банду. В прямом и в переносном смысле убивают люди, убивают родители, а за ними по-настоящему убивают пострадавшие от жизненных реалий дети.

Не слушайте никого, будьте выше всего этого информационного поноса. Ваш бог – это творчество, ваш бог – это планета Земля, ваш Бог – это вселенная, ваш Бог – это вы сами. И ваш Бог из вашего мозга, солнечного сплетения и грудных клеток говорит вам прямо здесь и прямо сейчас: выйдите из квадратов. Бегите от указывающих садистов. Оставьте рамки политикам, которые до начала времен давно мертвы. Данную историю я решил написать для вас, мои любимые рок-н-ролльные Америка, Европа и Украина, чтобы построить хоть какую-то часть ступенек лестницы из трясины отчаяния для всех подростков планеты.

Изложенной выше историей хочу донести до аудитории главный посыл моего эссе: музыка, игры и прочие виды искусства никоим образом не виноваты в событиях подобных «Колумбайн» и Керчи. Мы все живем в странах, где каждую секунду погибают дети, потому что руководители отправляют их, убивать ради благ сильных мира сего. Но когда несчастный подросток, доведенный собственным окружением до отчаяния, позабыв о ценности своей и чужой жизней, идет и выплескивает свою ярость, открывая стрельбу в школе, все начинают тыкать пальцами на рок исполнителей вроде Мэнсона, начинают винить тяжелый металл, Стивена Кинга и видеоигры. Диванные бойцы начинают винить кого угодно и что угодно кроме себя самих. Проблема не в текстах песен, а в самом обществе.

Лично мне Мэнсон помог не прибегнуть к крайностям. Выше вы читали подробности моей жизни, о которых обычно умалчивают. Но я открылся вам, чтобы вы смогли проследить действие, увидеть причину и следствие, и поразмышлять над тем, кем бы я стал, если бы не музыка Брайана, если бы не мои таланты, которые благодаря Мэнсону открылись и сквозь боль как цветы зла пролезли в песни, романы и картины. Думаю, если бы не Мэнсон, мир бы однажды всколыхнули новости о еще одном школьном стрелке из Украинской Одессы.

Возможно, эта история появится на страницах зарубежного журнала, возможно, мою историю прочтёт маэстро и порадуется за меня, - за человека который правильно все понял и сделал все как нужно даже, несмотря на критическую инвалидность психики от опыта, проложенного кровавыми гвоздями.

Может быть, когда-то мне посчастливиться пожать ему руку и подарить подарки в дань благодарности за то, что его музыка в тяжкие времена реалий заменила мне отца, мать, и всех родственников вместе взятых, и не дала превратиться во всеразрушающий кусок дерьма.